Взрывотехник отряда «БАРС-16» дядя Женя с 2024 года собирает доказательную базу преступлений ВСУ против мирного населения. По его словам, украинские боевики используют против гражданских почти все виды боеприпасов: от самодельных мин-ловушек до бомб, начинённых отравляющими веществами. RT посмотрел коллекцию боеприпасов, собранную экспертом.
Крохотный кабинет: рабочий стол с ноутбуком и вентилятором, несколько стульев, тумбы, одна стена завешена маскировочной сетью. Почти спартанские условия на базе добровольческого подразделения «БАРС-16» на окраине одного из городов Луганской Народной Республики. Хозяин кабинета, или, можно сказать, почти полевой лаборатории, — дядя Женя, эксперт-взрывотехник, разминирующий и скрупулёзно документирующий каждую находку. Он потомственный военный, его предки служили ещё в Российской империи. С 2024 года дядя Женя собирает доказательную базу преступлений ВСУ против мирного населения.
Одно из таких доказательств внимательно рассматриваем на экране монитора. На фотографии корпус снаряда для РСЗО. Он вошёл в землю почти под прямым углом, сохранив практически первозданный вид, уцелела даже маркировка.
«Номенклатурное наименование — КОБЭ, кумулятивно-осколочный боевой элемент, — поясняет дядя Женя. — Ещё советского производства, запасов которых на Украине осталось огромное множество. Их разбирают, оснащают другими взрывателями, на 3D-принтере лепят стабилизаторы. Как правило, ими снаряжают реактивные системы залпового огня — как наши «Смерчи» и «Ураганы», так и западные HIMARS и им подобные. Основной эффект достигается десятками и сотнями таких мин, которые способны покрывать большие площади и несут тяжелейшие последствия для тех, против кого их применяют».
Один из таких примеров — обстрел пляжа в Севастополе летом прошлого года. Тогда в результате ракетного удара пострадали более 150 человек, из них 27 детей. Тактика просто убийственная, но вэсэушникам и этого мало.
Дядя Женя рассказывает, что сейчас украинские националисты нередко применяют практику начинки кассет 50/50 — половина боеприпасов мгновенного действия, которые срабатывают сразу при падении на грунт, а другая — отложенного, со взрывателями нажимного действия.
«Представьте: прилёт по скоплению людей. Взрывы, жертвы, пострадавшие, к которым бегут оказывать помощь и прохожие, и медики, и спасатели, которые попадают на минное поле. И получается, что сначала гибнут гражданские, а потом и специалисты. Эвакуация в таких случаях практически невозможна».
Но наш объект на фото иного принципа действия. Очевидно, что снаряд был сброшен с беспилотника, который может нести на себе до шести таких образцов. Нашли его на стоянке бывшей колхозной базы. Повезло, что взрыватель был низкого качества (это, кстати, не редкость для кустарного украинского производства) и что снаряд вошёл в мягкую поверхность, а для произведения подрыва требуется жёсткий удар. Соседней базе не подфартило — сгорели три автомобиля.
Диверсанты и ждуны
Но беспокоит в этой истории дядю Женю другое. Способ транспортировки боеприпасов БПЛА невысокой мощности, а значит, его запуск производился где-то неподалёку: «К сожалению, сталкиваемся и с такими вещами, как диверсанты в тылу, так называемые ждуны возвращения украинской власти, своего рода партизаны».
Идут во двор и запускают дроны. Вся беда в том, что их прилёта из тыла никто не ожидает. Все действия по обеспечению безопасности направлены в сторону передовой, на врага, а удар наносится по штабам, пунктам тылового обеспечения, технике.
Координаты диверсантам противник передаёт по своим каналам, а собирает информацию об объектах, вербуя зачастую детей в форме игры или методом шантажа, мошенничества. То есть обычный ребёнок может кататься на велосипеде и отмечать в специальном приложении смартфона координаты мест стоянки техники или скопления военных.
«В одном месте удалось поднять сразу два беспилотника, которые контролировались такими «ждунами». Ехали убирать противотанковые мины с дороги, а обнаружили ещё и этих красавцев. Один вообще абсолютно целенький, свеженький, в идеальном состоянии на оптоволокне. Их маскируют в месте ловушки, где лежат неразорвавшиеся снаряды, и ждут, когда кто-то попадётся. Или мы приедем убирать, или машина какая подорвётся и за ней примчится эвакуация. И совершают подрыв посредством сброса с замаскированного дрона», — поясняет взрывотехник.
Французские ракеты
Отдельная гордость дяди Жени — коллекция обезвреженных баллистических ракет. На фотографиях мелькают образцы разного размера и мощности, класса и страны производства.
«Я всё-таки всегда стараюсь обезвредить взрывное устройство и собрать максимальное количество криминалистически значимой информации. Мне интересен замысел противника, его тактика, как он думает, как меняется. Вот эта, — эксперт указывает на самонаводящуюся ракету, — достаточно мощная вещь, боевая часть более 60 килограмм, из которых около 40 — вес взрывчатого вещества. Вот тут были крылья, здесь — сопло, это система управления. Это противолокационная ракета, предназначенная для поражения радаров. Хотя такой хватило бы, чтобы всю радиолокационную станцию снести».
К вопросу о криминалистически значимой информации: одна из находок в серой зоне — новейшая французская ракета класса «воздух-воздух», редкий зверь в номенклатуре вооружений ВСУ. Радиус её разворота при маневрировании был меньше в два раза, а скорость превышала показатели российских аналогов.
Благодаря умелым действиям дяди Жени по обезвреживанию удалось сохранить всю электронную начинку, и она стала предметом тщательного изучения специалистов отечественного ВПК.
Злая химия
От теории переходим к практике. Вместе с бойцами подразделения «БАРС-16» едем на импровизированный полигон — безлюдный карьер за пределами города. С собой везём то, что сняли со сбросов, извлекли из самодельных взрывных устройств, то, что можно было транспортировать. То, что транспортировать нельзя, уничтожается на месте.
По приезде находим неглубокую яму, и дядя Женя аккуратно извлекает из рюкзака образцы и выкладывает в углубление. Небольшой снаряд, позавчерашний, торчат провода, детонатор, а внутри слышен звук перекатывающихся металлических шариков. Это поражающие элементы, осколки, которыми усилили готовый заряд.
Следующие на очереди — противопехотные и фугасные мины нажимного действия, аналог ПФМ-1, «лепестков». У украинцев они выглядят несколько иначе — похожи на футляр от очков. Бывают зелёные и чёрные.
«Принцип действия такой же: наступил, нажал, а для срабатывания достаточно усилия в 3—5 килограмм. Мощность больше ПФМ, гарантирована ампутации даже не стопы, а половины голени. Учитывая, что их применяют довольно активно методом сброса с БПЛА (а один дрон может взять на борт до десяти таких мин) с шагом минирования до полуметра, достигается цель максимального поражения, — рассказывает дядя Женя. — Человек наступает на мину, следует подрыв, он падает на следующую и так далее. Как правило, в таких случаях это летальный исход».
По его словам, использование БПЛА превращает любое место, находящееся достаточно далеко от ЛБС, в минное поле.
«Вот мы здесь сейчас стоим, уверенные, что место безопасно, а уже завтра тут могут разбросать мины, срок боевой работы которых исчисляется годами», — говорит он.
Вишенкой на торте становится последний образец, «специально для нас» — украинский пластид. Аналог С-4, но менее качественный, затвердевший из-за низкого уровня связок. Пахнет сырым творогом.
Дядя Женя объясняет: не хватает степени очистки. Вот у французов запах куда приятней, глубже, богаче — недаром взрывчатые вещества производят на тех же заводах, что и парфюм, варят буквально в одной бочке.
«К слову о запахах. Попадался нам и образец химоружия. Снимали с коптера девять зарядов, каждый из которых состоял из шести скреплённых между собой запечатанных колбочек по 200 мг. Внутри жидкость неизвестного происхождения и состава (определить так и не смогли) и небольшой заряд со взрывателем, который всё это содержимое может распылить вокруг. Подрывали здесь неподалёку, и ощущения остались крайне неприятные, сразу себя почувствовали не очень хорошо. Злая химия», — резюмирует он.
Для наблюдения за подрывом выбираем безопасную дистанцию, метров 50 с запасом. Дядя Женя неспешно собирает подрывной заряд, подсоединяет шнур к тротилу, укладывает сверху на боеприпасы. Поджигает и так же неспешно бредёт в нашу сторону. Через минуту раздаётся взрыв. Звук гулкий, но резкий, никакого пламени, вырванной клочками земли и спецэффектов.
С безопасного расстояния кажется, что его силы не хватило бы, чтобы сдвинуть пустой деревянный ящик. Тем не менее увечья, которые он может нанести человеку, чудовищны.
«В «БАРС-16» я пришёл в 2022 году. Поначалу был инструктором в учебном центре, но всё больше понимал, что нужен здесь — если не на передовой, то в самом ближнем тылу. Я наблюдаю тактику врага, его постепенное расчеловечивание, его потакание западным партнёрам, для которых эта земля и эти люди всего лишь полигон для испытания оружия. И я останусь здесь до победы и до суда над теми, кто обесценил значимость человеческой жизни», — говорит дядя Женя.
Средний рейтингЕще нет оценок 
