Препарат генозаместительной терапии «Элевидис» вошёл в тройку самых дорогих лекарств в мире. Он предназначен для пациентов с миодистрофией Дюшенна — редким неизлечимым генетическим заболеванием, которое выражается в постепенной дегенерации мышечной ткани. В России его ввели более чем 150 детям, но ещё десятки не могут его получить, потому что не подходят по возрасту или другим причинам. Поэтому их родители организовывают многомиллионные сборы, чтобы препарат ввели за рубежом. Как сейчас живут российские дети с мышечной дистрофией Дюшенна и какие у них перспективы — в материале RT.
«Весной 2024 года нам позвонил воспитатель из садика и сказал: «Ваш ребёнок не может приседать». Мы удивились: в смысле? Любой же может приседать! Наш сын родился и рос абсолютно обычным, ходить начал как все, единственное — чуть позже заговорил. И дома он прыгал, бегал, на корточки садился — мы же видели. Решили: ну, может, что-то перемкнуло. С горем пополам научили приседать по-новому. И уехали на юг — поправить здоровье. А он там начал падать на ровном месте. Идёт — бам, упал. Встал, пошёл — бам, упал, коленки в кровь. Из-за чего — непонятно», — рассказывает отец Савелия Денис Кузьмин.
Ортопед в Самаре сказал, что у мальчика плоскостопие и слабость нижних конечностей: «Никаких анализов не брали, просто пощупали — и всё. Прописали стельки, нейростимуляцию током и массажи всего тела. Всё, что они выписали, оказалось нам противопоказано — мы просто тогда об этом не знали».
По словам Дениса, после курса массажа Савелий вообще перестал подниматься по лестнице самостоятельно. Мама мальчика ввела этот симптом в поисковике, и он сразу выдал, что это может быть мышечная дистрофия Дюшенна. Анализы подтвердили этот диагноз.
Мышечная дистрофия Дюшенна (МДД) — одно из наиболее распространённых орфанных генетических заболеваний: в среднем один случай приходится на 3,5—5 тыс. мальчиков. То есть распространённость МДД совпадает с распространённостью спинальной мышечной атрофии, которая также считается «частой среди редких», этот показатель составляет 1:6000—1:10 000. Болеют миодистрофией Дюшенна почти исключительно мальчики, у девочек она бывает в одном случае на 50 млн.
Первое описание характерных для этого заболевания патологий мышц встречается в 1830 году, однако поначалу симптомы принимали за одну из разновидностей туберкулёза. Название «миодистрофия» болезнь получила лишь два десятка лет спустя, а нынешнее наименование — «мышечная дистрофия Дюшенна» — появилось после того, как в 1860-х французский невролог-электрофизиолог Гийом Дюшенн представил собственные, наиболее полные на тот момент клинические наблюдения за 13 пациентами.
Болезнь развивается из-за мутаций в гене, кодирующем синтез белка дистрофина. Этот белок нужен, чтобы сохранять скелетные мышцы. Здоровый человек при физических нагрузках в большей или меньшей степени повреждает мышечные волокна, из-за чего они сначала воспаляются, а потом восстанавливаются. Именно поэтому после тренировок мышцы могут ныть или болеть.
Но в случае с МДД повреждение мышц и последующее воспаление — постоянный и разрушительный процесс. Восстановления мышц не происходит, а мышечная ткань постепенно разрушается, её заменяет рубцовая или жировая. Мышцы хуже снабжаются кровью, появляется избыток внутриклеточных ионов кальция, в итоге мышцы ребёнка слабеют, что приводит к потере способности самостоятельно ходить, нарушаются сердечная и дыхательная функции. При естественном течении болезни в 9—12 лет ребёнок перестаёт самостоятельно ходить, а в 20—25 — умирает от сердечно-лёгочной недостаточности. Заболевание по-прежнему считается неизлечимым.
Первые признаки могут проявляться в два-три года: родители замечают, что ребёнок не такой быстрый и ловкий, как сверстники, быстро устаёт, часто падает, не может бегать и прыгать, помогает себе руками при подъёме из положения на корточках, при этом икры ребёнка могут быть непропорционально большими — это называется псевдогипертрофией икроножных мышц. Также возможны задержки двигательного и речевого развития.
«Перед детским садом Артёмка все медкомиссии проходил без замечаний, хотя мы обращали внимание, что он был более медлительным, чем другие дети, иногда ходил на носочках, — рассказывает тётя Артёма Сардаряна Анжелика. — До восьми лет мы списывали всё на характер — думали, что он просто неуклюжий и неторопливый. Но в начальной школе стало очевидно, что что-то не так: ему стало трудно подниматься по лестнице, он не успевал за сверстниками, стал больше лежать на полу. Мы прошли многих врачей, и везде нам говорили, что Артём здоров. К счастью, нам попался невролог, который посоветовал сдать генетический анализ. Результат, который мы многократно перепроверяли, подтвердил наш самый большой страх».
«Даже у братьев проявляется по-разному»
В данный момент существует несколько генотерапевтических препаратов для лечения детей с миодистрофией Дюшенна. Они назначаются пациентам с определёнными мутациями. В России за счёт созданного президентом РФ фонда поддержки детей с тяжёлыми и редкими заболеваниями «Круг добра» детям с МДД бесплатно доступны генотерапевтические препараты аталурен, вилтоларсен, голодирсен, этеплирсен (их приём носит регулярный характер), а также препарат генозаместительной терапии однократного введения деландистроген моксепарвовек («Элевидис», производство Sarepta Therapeutics, за пределами США права на продажу находятся у компании Roche). Также российские дети обеспечиваются препаратом касимерсен за счёт средств региональных бюджетов.
Первичные иммунодефициты (ПИД) — обширная группа заболеваний, при которых нарушается нормальное функционирование иммунитета. Он может…
Разработки препаратов генной терапии также вели и ведут зарубежные компании Pfizer (фордадистроген мовапарвовек не показал значимой разницы между группой, принимавшей препарат, и группой плацебо, в 2024 году КИ были остановлены «в связи с серьёзным побочным эффектом, повлёкшим за собой смерть пациента» — одного из участников исследований в возрасте от двух до трёх лет), Solid Biosciences (клинические исследования препарата SGT-003 начались в 2024 году, первую фазу предполагается завершить до 2027-го), Regenxbio, Genethon, а также российская биотехнологическая компания «Генериум» совместно с университетом «Сириус». В феврале 2025 года сообщалось о начале клинических исследований препарата GNR-097, окончание КИ запланировано на конец марта 2030-го.
Лекарства различаются частотой приёма (инфузия, то есть ввод через капельницу, «Элевидиса», как и других разрабатываемых препаратов генозаместительной терапии, однократная, остальные требуют пожизненного применения) и принципом действия. Например, аталурен «обманывает» своего рода «генетический стоп-кран» (стоп-кодон), который блокирует выработку дистрофина. Вилтоларсен, голодирсен, касимерсен, этеплирсен помогают пропускать участки гена, прилегающие к определённым мутациям, и восстанавливать рамку считывания гена. За счёт этого происходит синтез укороченного частично функционального белка дистрофина и, как результат применения генозаместительной терапии, — синтез микродистрофина.
По оценкам экспертов, таргетные генотерапевтические препараты (аталурен, касимерсен, вилтоларсен, голодирсен, этеплирсен), доступные российским детям, подходят примерно трети пациентов. Проблема в том, что экзонов в дистрофине 79, они могут повреждаться (отсутствовать или задваиваться) и поодиночке, и в нескольких участках гена, могут происходить мелкие мутации внутри одного экзона, тогда как большинство препаратов, за исключением «Элевидиса», нацелены на определённые мутации. К тому же сам по себе ген дистрофин огромный, только на данный момент описано более 8 тыс. его мутаций, объясняет президент и медицинский директор фонда «Гордей», начальник Детского высокотехнологичного нейромышечного центра ЦКБ УДП РФ доктор медицинских наук Татьяна Гремякова.
«Сделать универсальный препарат генотерапии для всех больных МДД нельзя. Мы часто приводим пример снега. Вроде бы он одинаковый, белый, но снежинки все уникальные, разные. Даже в одной семье у родных братьев миодистрофия Дюшенна проявляется по-разному», — говорит собеседница RT.
Генозаместительная терапия МДД (пока что выпущен и одобрен только один препарат, «Элевидис») работает по-другому. Здоровый ген дистрофина вместо повреждённого в организм с помощью относительно безопасного для человека вирусного вектора-«курьера» не доставишь: он не «поместится» даже в самый большой аденоассоциированный вирус AAV. А вот особую, усечённую, но функциональную копию гена, вырабатывающую микродистрофин, — можно, что и сделали разработчики препарата.
В июне 2023 года «Элевидис» был одобрен Управлением по контролю за продуктами и лекарствами США. Он стал третьим по дороговизне лекарством в мире ($3,2 млн за однократное введение). Цена варьируется в зависимости от договорённостей с производителем. Например, в России «Кругу добра», как сообщал сам фонд, её удалось снизить с €2,6 млн до €2,2 млн.
Чрезвычайно высокая цена объясняется несколькими факторами. Так, разработка лекарств генозаместительной терапии — это передний край современной фармацевтики, что само по себе предполагает колоссальные затраты на исследования. Эти затраты усугубляются в случае орфанных (редких) заболеваний: по словам производителей, их отличает высокий уровень сложности, а малое число пациентов означает крайне ограниченный рынок сбыта по сравнению с препаратами от распространённых болезней, таких как диабет или гипертония. Кроме того, финансовым бременем на стоимость вышедшего на рынок препарата ложатся все предыдущие неудачные разработки, не дошедшие до стадии коммерциализации. Свою роль играет и отсутствие альтернатив: в случае с «Элевидисом» готовых и одобренных конкурентов пока нет.
Весной 2024 года «Элевидис» был включён в перечень лекарственных препаратов, закупаемых фондом «Круг добра», и уже в июне генную терапию получили российские дети с МДД. Всего за счёт средств фонда «Круг добра» ультрадорогостоящую патогенетическую терапию МДД с 2021 года получили уже более 700 детей. Из них свыше 150 — именно генозаместительный препарат «Элевидис».
Правительство России выделило 10 млрд рублей на закупку лекарств и средств реабилитации для детей с тяжёлыми и редкими заболеваниями….
«На основании проведённых к тому моменту клинических исследований, данных об эффективности и о безопасности препарата экспертный совет «Круга добра», в который входят ведущие российские специалисты по орфанным заболеваниям и представители пациентских организаций, весной 2024 года счёл обоснованным применение препарата в отношении детей в возрасте от четырёх до пяти лет включительно. Новые данные об эффективности препарата для более старшей возрастной группы дали возможность экспертам «Круга добра» летом 2025 года расширить возрастную категорию до девяти лет и одного месяца — возраста старших участников клинических исследований «Элевидиса», — отмечают в «Круге добра».
У детей категории четыре-пять лет эффект от лечения наступает быстрее, у детей старше — позже. В России пока можно судить о том, как «Элевидис» подействовал на пациентов помладше, получивших терапию в 2024-м. По словам первого заместителя директора НМИЦ здоровья детей Минздрава России доктора медицинских наук Ольги Комаровой, благодаря закупаемому «Кругом добра» генозаместительному препарату пациенты с МДД, у которых раньше были неблагоприятные прогнозы, на терапии становятся активными детьми: они бегают, играют со сверстниками, ведут полноценный здоровый образ жизни.
«Бьёмся до конца»
В соответствии с постановлениями правительства России, которые регламентируют деятельность «Круга добра», фонд имеет право покупать только препараты, подтвердившие эффективность и безопасность в ходе клинических исследований.
К моменту, когда «Элевидис» впервые появился в России, Савелию Кузьмину было уже шесть лет, а Артёму Сардаряну — 11. Савелий мог бы получить препарат от «Круга добра» в 2025 году, когда возрастная когорта была расширена, но к тому моменту он уже принимал этеплирсен. Артём же участвовал в исследовании вилтоларсена и далее продолжил терапию этим препаратом при поддержке «Круга добра». Согласно критериям фонда, «Элевидисом» обеспечиваются пациенты, которым не подходят существующие препараты. Такое решение принял экспертный совет «Круга добра», поскольку продолжительность эффекта «Элевидиса» с учётом небольшого в сравнении с другими препаратами опыта клинической практики пока не понятна.
«Была надежда получить для Савелия лечение «Элевидисом» бесплатно, но не вышло, — продолжает Денис Кузьмин. — Врач сказал, что этеплирсен нужно вводить еженедельно всю оставшуюся жизнь. Я сказал: «Нет. Бьёмся до конца. Других вариантов у меня нет». Узнали про клинику в Арабских Эмиратах, где делают инфузию «Элевидиса», прошли обследование — мы подходим, противопоказаний нет. Озвучили счёт — $2,9 млн. Это около 241 млн рублей, но курс постоянно скачет. Собрали пока 7 млн.
Врач говорит, нужно успеть в этом году, пока не начались необратимые изменения. Пока ножки прямые, ручки сжимаются. Если он потеряет способность ходить, то ни одно лекарство её не вернёт. Если руки согнутся — уже не разогнутся. Болезнь прогрессирует, иногда резко. Мы боремся изо всех сил, чтобы успеть».
«На момент, когда Артёму поставили диагноз, никакого лечения в России не было, только поддерживающая терапия: ЛФК, бассейн, физическая терапия, — рассказывает Анжелика. — Мы согласились на вилтоларсен. Два года терапия давала положительный результат, замедляя прогрессирование болезни. Обычно дети с таким диагнозом к девяти-десяти годам садятся в коляску, но нашему Артёму уже 12, и он всё ещё на ногах. Это наша общая большая победа. Конечно, ему трудно ходить, он не может носить портфель, не говоря уже о беге, а для подъёма по лестнице ему нужна поддержка. Но для его диагноза и возраста его форма — это очень хороший показатель».
Артём тоже обследовался в клинике в Дубае, продолжает собеседница RT: «Врачи устно подтвердили, что на 99,9% лечение ему подходит. В письменном заключении указано, что препарат ему рекомендован и не противопоказан. Для нас критически важно успеть провести ему лечение, пока он ещё ходит. Поэтому мы и ведём этот огромный сбор. На сегодня собрано 65 млн рублей, а всего нужно около 240 млн. Мы верим в слова врачей и надеемся, что это лечение позволит Артёму прожить долгую и полноценную жизнь».
Детская прогерия, или синдром Хатчинсона — Гилфорда, — один из редчайших генетических ненаследственных дефектов, который выражается в…
Вместе с тем в конце июня 2025 года FDA начало проверку безопасности «Элевидиса» после трёх летальных исходов у пациентов с миодистрофией. Двое скончавшихся, одному из которых было 16 лет, а второму — восемь, получили инфузию «Элевидиса» и были госпитализированы менее чем через два месяца после введения препарата. Третий, 51-летний мужчина, болел поясно-конечностной мышечной дистрофией и участвовал в клинических исследованиях другого препарата, SRP-9004, но с использованием того же вирусного вектора-«курьера», что и в «Элевидисе». Он скончался спустя 80 дней после приёма лекарства.
Хотя прямой связи смертей пациентов с применением лекарства в итоге выявлено не было, Sarepta почти на две недели остановила предоставление препарата в стране для всех категорий пациентов. То же самое сделала Roche в странах, где одобрение лекарства основывалось на решениях FDA. В конце июля FDA рекомендовало возобновить поставки для больных, способных самостоятельно ходить. В том же месяце компания Roche получила отказ от Европейского агентства по лекарственным средствам (ЕМА) в регистрации «Элевидиса» для амбулаторного применения препарата у пациентов в возрасте трёх — семи лет. Поскольку Россия не относится к странам, где одобрение лекарства зависит от FDA, поставки препарата не прекращались, уточнили в «Круге добра».
«Ребёнок становится обычным»
У российского экспертного сообщества нет консенсуса по поводу единственного одобренного на данный момент препарата генозаместительной терапии. «Терапевтическое окно, то есть период, в который лекарство может помочь, по «Элевидису» довольно узкое. Это обусловлено тем, что препарат будет действовать, только если ещё сохранна мышечная ткань и если ещё не очень выражены деструктивные процессы. После этого инфузия не будет настолько эффективной, более того, возможны опасные побочные эффекты», — говорит Татьяна Гремякова.
По её словам, в миодистрофии Дюшенна поворотный момент — когда ребёнок теряет способность ходить: «Это значит, что мышцы уже очень сильно разрушены и нет мышечной ткани, на которую должно действовать лекарство. Конечно, есть много детей, которые ходят и в десять, и в 12 лет, но поскольку у нас на текущий момент нет данных клинических исследований, показавших эффективность и безопасность препарата для этой когорты, то, наверное, ставить опыты на российских детях небезопасно».
По мнению Татьяны Гремяковой, крайне важно, чтобы родители понимали: одной только инфузии «Элевидиса» недостаточно, нужна комплексная работа. Существует два «золотых стандарта»: терапия глюкокортикостероидами (ГКС) и физическая терапия. Первая помогает бороться с постоянным воспалением, а вторая развивает пострадавшие мышцы и замедляет их разрушение.
Вместе с тем на фоне длительного приёма ГКС могут развиться остеопороз, набор массы тела, возрастает риск переломов, в том числе тех, что происходят бессимптомно. Необходимо следить за уровнем кальция, витамина D, за состоянием лёгких, принимать кардиопротекторы, регулировать вес, что непросто при вынужденном малоподвижном образе жизни.
«Мы знаем, что в рамках комплексной терапии можно сделать так, чтобы ребёнок ходил дольше, чувствовал себя лучше, — пояснила президент и медицинский директор фонда «Гордей». — В сочетании с ранней диагностикой это позволяет сохранить мышцы, предупредить грозные, но необязательные для заболевания осложнения, замедлить прогрессирование. Эти три принципа отражают подход к ведению пациентов: мы не можем вернуть утраченное, ни одна терапия этого не может, но мы можем сохранить, предупредить, замедлить. Однако проблема в том, что в среднем диагноз ставится, когда ребёнок старше 7,5 года, а та же ГКС-терапия продлевает способность ходить, если назначается не позднее шести лет. Да, после семи лет мы можем помочь сердцу, дыхательным мышцам, руки будут лучше функционировать, но на продолжительность ходьбы это никак не повлияет».
Экспертное сообщество возлагает большие надежды на расширение программы неонатального скрининга с включением теста на уровень главного биохимического маркера миодистрофии Дюшенна — креатинкиназы (КФК). Предполагается, что соответствующее обследование будет добавлено в программу в III квартале 2026 года.
«Буквально на днях инфузию сделали четырёхлетнему ребёнку, у которого МДД выявили в рамках программы неонатального скрининга в сети частных клиник, — продолжает Татьяна Гремякова. — И его родители уже с самого начала знали, что и как делать. Ходили с ним в бассейн, использовали туторы, контролировали уровень витамина D, не направляли на массажи, которые вредят. Сейчас мальчик чувствует себя хорошо, а его родители знают: да, мы пока не можем излечить заболевание, но мы в силах изменить его течение — и у сына будет совсем другая жизнь, без респираторной поддержки».
«Мы общались с родителями, чьи дети уже прошли лечение «Элевидисом», — рассказывает Денис Кузьмин. — У всех один ответ: после препарата ребёнок становится обычным. Может бегать, прыгать, кататься на велосипеде. А Савелий сейчас не бегает, не прыгает. Его нужно беречь от любых падений — мышцы не восстанавливаются. Жена его называет «подоконным растением» — только смотреть на него и поливать. С ним ничего нельзя сделать».
Савелий ходит в обычный садик, с обычными детьми, добавляет его папа: «Пытается играть, «бегать» — конечно, это условно. Он пытается не отставать, но видно, что ему тяжело. Мы делаем всё, чтобы он не чувствовал себя ущемлённым. Но он живёт в постоянных ограничениях».
По словам Анжелики, Артём тоже живёт обычной жизнью: «Ходит в школу, занимается плаванием и ЛФК. Раз в неделю он пропускает занятия из-за капельниц, но в остальном старается быть обычным ребёнком. Мы делаем всё возможное, чтобы продлить его активность, и очень надеемся на помощь и поддержку в сборе средств на лекарство, которое может изменить его судьбу».
Если вы хотите помочь Савелию и Артёму, узнать все детали можно по ссылкам:
Артём
Савелий
Добавить комментарий